Общественное мнение в странах Европы, в первую очередь в ведущих европейских государствах — Великобритании, Франции, Германии и Италии, во время Кувейтского кризиса 1990-1991 гг.
При этом, как видно из представленной ниже диаграммы (Рис. 1.3.1), в отдельных странах Европы (например, в Великобритании) возникли устойчивые ощущения, что в ближайшее время вероятно начало новой мировой войны.
Рис. 1.3.1. Вероятность возникновения в ближайшие 12 лет новой мировой войны в оценке жителей 12 стран-членов ЕЭС.
Источник: Eurobarometre. L’ Opinion publique dans la Communaute Europeenne. №34. Decembre 1990 // http://europa.eu.int/comm/public_opinion..
Вопрос, который был задан жителям стран-членов ЕЭС, звучал так: «Как Вы считаете, высока ли вероятность новой мировой войны в ближайшие 12 лет?».
Очевидно, что обострение обстановки в районе Персидского залива в частности и на Ближнем и Среднем Востоке в целом не могло не вызывать среди европейцев, находящихся в достаточной близости от места событий (в отличие от тех американцев), распространение подобного рода настроений.
Страны-члены ЕЭС тогда полностью поддержали США и приняли целый ряд соответствующих решений. Европейцы в целом проявили солидарность и в своем подавляющем большинстве оказали этому поддержку (табл.
Мнение европейцев о действиях стран-членов ЕЭС в ходе Кувейтского кризиса
«Вы выступаете за или против следующих вариантов действий Европейского Сообщества в условиях кризиса в районе Персидского залива? ».
ответить
Г уманитарная помощь беженцам
Поддержка стран, которые пострадали от того, что в отношении Ирака были введены международные санкции (Египет, Иордания, Турция и др.)
Сотрудничество ЕЭС с арабскими странами на долгосрочной основе
Введение в отношении Ирака эмбарго
Источник: Eurobarometre. L’ Opinion publique dans la Communaute Europeenne. №34. Decembre 1990 // http://europa.eu.int/comm/public_opinion.
При этом, по мнению европейцев, реальные возможности для того, чтобы способствовать разрешению Кувейтского кризиса, имеет в первую очередь Организация Объединенных Наций, в задачи которой и входит урегулирование возникающих конфликтов, и лишь затем — США (Рис. 1.3.2).
О 10 20 30 40 J0 60 70 SO SO 100
Рис. 1.3.2. Мнение европейцев о потенциале отдельных представителей международного сообщества по разрешению Кувейтского кризиса.
Источник: Eurobarometre. L’ Opinion publique dans la Communaute Europeenne. №34. Decembre 1990 // http://europa.eu.int/comm/public_opinion./>Примечание.
Вопрос, который был задан жителям стран-членов ЕЭС, звучал так: «Как Вы считаете, способны ли следующие представители международного сообщества разрешить возникший вокруг Кувейта кризис? ».
С другой стороны, практически во всех странах-членах ЕЭС их жители оценивали как значительную роль Европейского Сообщества в процессе урегулирования ситуации в районе Персидского залива (Рис. 1.3.3), хотя в реальности, как известно, очень скоро руководящие позиции в этом стали принадлежать Соединенным Штатам.
Примечательно, что Кувейтский кризис оказал известное влияние и на отношение европейцев к бурно происходившему тогда процессу так называемого европейского строительства, промежуточным итогом которого стало заключение в декабре 1991 г. Маастрихтских соглашений. В частности, речь шла прежде всего о том, чтобы дать эффективный ответ на возникшую угрозу, а именно активизировать действия в таких областях, как оборона и безопасность, а также внешняя политика.
Рис. 1.3.3. Оценка жителями 12 стран-членов ЕЭС роли Европейского Сообщества в процессе урегулирования ситуации в районе Персидского залива.
Источник: Eurobarometre. L’ Opinion publique dans la Communaute Europeenne. .№34. Decembre 1990 // http://europa.eu.int/comm/public_opinion.
Вопрос, который был задан жителям 12 стран-членов ЕС, звучал так: «Европейское Сообщество играет значительную роль в ходе возникшего вокруг Кувейта кризиса? ».
Указанные тенденции были зафиксированы как среди европейцев в целом (Рис 1.3.4)., так и среди жителей отдельных стран-членов ЕЭС (Рис 1.3.5).
Рис. 1.3.4. Отношение европейцев в целом к европейскому строительству в контексте Кувейтского кризиса.
Источник: Eurobarometre. L’ Opinion publique dans la Communaute Europeenne. №34. Decembre 1990 // http://europa.eu.int/comm/public_opinion.
Вопрос, который был задан жителям 12 стран-членов ЕС, звучал так: «Какую политику должны проводить страны-члены ЕЭС, учитывая воздействие Кувейтского кризиса?».
Рис. 1.3.5. Отношение жителей 12 стран-членов ЕЭС к европейскому строительству в контексте Кувейтского кризиса.
Источник: Eurobarometre. L’ Opinion publique dans la Communaute Europeenne. .№36. Decembre 1991 // http://europa.eu.int/comm/public_opinion.
Вопрос, который был задан жителям 12 стран-членов ЕЭС, звучал так: «Какую политику должны проводить страны-члены ЕЭС, учитывая воздействие Кувейтского кризиса?». Создание общей структуры в сфере обороны и безопасности. Ускорить процесс интеграции в политике и экономике. Сформировать интервенционистские европейские вооруженные силы — СБР.
Вместе с тем оказалось, что происходящие в районе Персидского залива события практически не повлияли на отношение европейцев к арабским странам и мусульманам в странах-членах ЕЭС. Как видно из представленных ниже диаграмм (Рис. 1.3.7), подавляющее большинство европейцев, соответственно 70 % и 76 %, считали, что в условиях Кувейтского кризиса их отношение к арабским странам и мусульманам в странах членах ЕЭС осталось таким же, каким оно было ранее, т.е. без изменений.
Рис. 1.3.7. Отношение европейцев к арабским странам и мусульманам в условиях Кувейтского кризиса.
Источник: Eurobarometre. L’ Opinion publique dans la Communaute Europeenne. №34. Decembre 1990 // http://europa.eu.int/comm/public_opinion.
Вопрос, который был задан жителям 12 стран-членов ЕЭС, звучал так: «С началом Кувейтского кризиса Вы стали относиться к арабским странам и мусульманам в странах-членах ЕЭС более благоприятно, менее благоприятно, оно осталось без изменений?».
Теперь обратимся к результатам опросов общественного мнения, которые в условиях Кувейтского кризиса были проведены в крупнейших европейских государствах — Великобритании, Франции, Г ермании и Италии.
Жители Великобритании (страны, которая, как ближайший союзник США в рамках НАТО, занимала в отношении проблемы Ирака позицию, схожую с американской) оказались полностью солидарны с американцами, так же, как и они, выступая за военную операцию против Ирака.
Уже 9-10 августа 1990 г., когда в Великобритании был проведен один из первых опросов общественного мнения, посвященных Кувейтскому кризису 1990-1991 гг., 2/3 англичан, следуя указанной солидарности с американцами, высказалось в поддержку действий, предпринятых руководством Великобритании и связанных с отправкой в район Персидского залива контингента войск[68], а в дальнейшем и вовсе подавляющее большинство англичан (83 % против 13 %) положительно оценило решение правительства М. Тэтчер отправить в Саудовскую Аравию контингент вооруженных сил Великобритании[69].
По мнению англичан, находящиеся в районе Персидского залива вооруженные силы Великобритании, составившие важную часть антииракской коалиции, должны были преследовать вполне конкретные цели. Как видно из представленной ниже таблицы (табл. 1.3.2), на первое место англичане ставили цели, связанные с нефтяными интересами стран Запада, не отвергая, однако, и другие, не менее важные, с их точки зрения, задачи, в том числе свержение режима Саддама Хусейна.
Цели войск Великобритании в районе Персидского залива: мнение англичан
«Существует множество различных целей, в соответствии с которыми войска Великобритании могли быть использованы в нынешнем кризисе в районе Персидского залива. Вы поддерживаете или не поддерживаете каждую из представленных ниже целей?».
Поддерживаю
Не поддерживаю
ответить
Обеспечение поставок нефти в страны Запада
Защита Саудовской Аравии, а также других стран Персидского залива
Восстановление независимости Кувейта
Свержение режима Саддама Хусейна в Ираке
Защита Г осударства Израиль, если он будет атакован
Источник: Wybrow, Robert J.
При этом поддерживали англичане и различные варианты действий войск Великобритании в составе антииракской коалиции, если будет решение о применении в отношении Ирака военной силы, исключая разве что, применение отравляющих средств и ядерного оружия, а также нанесение ударов по гражданским объектам Ирака с воздуха (табл. 1.3.3). 22-24 августа 1990 г. подавляющее большинство англичан (83 % против 8 %) подчеркнуло, что они готовы поддерживать нахождение в районе Персидского залива войск Великобритании «пока будет необходимость», оценивая вероятность возникновения вооруженного конфликта в этом регионе земного шара, а также его дальнейшее распространение как высокую[70].
Мнение англичан о вариантах действий войск Великобритании
«Если США и их союзники действительно решатся на использование силы против Ирака, Вы выступите за или выступите против представленных ниже вариантов действий?».
ответить
Удары по морским судам, нарушающих режим блокады
Бомбардировка военных целей в Ираке с воздуха
Использование сухопутных войск с целью вторжения в Ирак и Кувейт
Применение отравляющих веществ в том случае, если иракцы первыми используют их
Применение ядерного оружия, если иракцы первыми используют отравляющие вещества
Нанесение ударов по гражданским объектам Ирака
Источник: Wybrow, Robert J. The Gulf Crisis: A British Perspective // International Journal of Public Opinion Research. Vol.3. №3. Autumn 1991. Р.260-276.
Правда, в дальнейшем в общественном мнении Великобритании, так же как и в общественном мнении США, стали наблюдаться иные тенденции, в частности связанные с постепенным снижением решительности, оформившейся в первые недели Кувейтского кризиса. Согласно опросам общественного мнения, англичане только тогда высказывались в поддержку военной операции против Ирака, когда другие варианты воздействия на руководство этой страны (в первую очередь речь шла о блокаде Ирака с моря) оказались бы неудачными.
Только к началу января 1991 г. решительный настрой англичан вновь оказался в числе наиболее существенных черт, характеризовавших их настроения и к моменту окончания срока действия ультиматума, предъявленного Ираку (15 января 1991 г.), почти половина англичан выступала за решение иракской проблемы путем проведения военно-силовой акции.
С началом 17 января 1991 г. войны в Персидском заливе в общественном мнении Великобритании и вовсе стали происходить процессы, которые свидетельствовали о возникновении так называемого «эффекта сплочения вокруг флага», когда англичане не только высказались в поддержку своего руководства, но и в своем подавляющем большинстве считали необходимым осуществить военную операции против Ирака «до победного конца» — свержения режима Саддама Хусейна. Таковых насчитывалось: 17 января 1991 г. — 70 % против 22 %, 28 февраля 1991 г. — 82 % против 15 % (Рис. 1.3.8).
Кроме того, большинство англичан высказалось в поддержку той политики, которую тогда проводило правительство Дж. Мейджора, считая, что руководство Великобритании должно следовать курсу, предложенному США[71].
28 февраля 1991 г
17 января 1991 г
0 10 20 30 40 30 60 70 80 90 100 Выступаю за
¦ Выступаю против Затрудняюсь ответить
Рис. 1.3.8. Отношение англичан к военной операции против Ирака.
Вопрос, который был задан англичанам, звучал так: «Вы выступаете за или выступаете против военной операции против Ирака с целью отстранения Саддама Хусейна от власти?».
Опросы общественного мнения, проведенные во Франции в течение первого периода Кувейтского кризиса с целью выяснить отношение к нему французов, являлись более многочисленными, чем в Великобритании. Первый из них был осуществлен уже 8-9 августа 1990 г., т.е. спустя неделю после того, как войска Ирака вторглись на территорию Кувейта. Тогда 46 % против 34 % опрошенных во Франции лиц поддержали США, которые приступили к подготовке военной операции против Ирака, а 47 % против 43 % — были согласны с тем, что Франция примет в ней участие[72]. А вскоре, спустя еще одну неделю, французы поддержали руководство своей страны в том, что оно подключилось к эмбарго, введенному против Ирака (его одобрило 61 %, осудило — 31 % опрошенных лиц). Тогда же увеличилось (65 % против 27 %) число тех, кто поддерживал руководство США и Великобритании в том, что они, готовясь к военной операции против Ирака, наращивают в районе Персидского залива свое присутствие[73]. При этом французы (47 % против 16 %) желали, чтобы и их страна, т.е. Франция, также участвовала в этом процессе[74].
Анализ же зондажей, которые имели место в дальнейшем, выявил наличие в структуре французского общественного мнения ряд существенных характеристик.
Во-первых, это пессимизм французов, который, в условиях, когда в районе Персидского залива численность вооруженных сил США и их союзников непрерывно нарастала, а также под воздействием СМИ, являлся очень устойчивым. Для большинства жителей Франции тогда казалось, что кризис неизбежно приведет к вооруженному конфликту с Ираком. 22-26 сентября 1990 г. с этим согласились — 61 %, не согласились — 30 % опрошенных лиц[75].
Мнение французской общественности не изменило даже то, что Президент Республики Ф. Миттеран (1981-1995 гг.), наряду с провозглашенной «логикой войны», использовал и «логику мира»: первоначально используя трибуну ООН, а в дальнейшем — официальные и неофициальные каналы, он предлагал вывести решение проблемы Ирака на глобальный уровень, созвав мирную конференцию по Ближнему Востоку с участием всех заинтересованных сторон. Инициативы Ф. Миттерана не возымели действия на взгляды французов.
Во-вторых, это противоречие, которое выразилось в том, что в настроениях французов одновременно присутствовали два двойственных чувства.
С одной стороны, это было чувство, отражающее твердость, и имевшее своим следствием солидарность с союзниками, т.е. с США и Великобританией. Эта твердость, однако, по мере того, как в районе Персидского залива нарастала напряженность, сменилась на желание французов «быть в стороне» от событий.
Так, например, опрос общественного мнения (22-23 августа 1990 г.) показал следующее: 53 % французов заявили, что «Франция должна быть солидарна с США и Великобританией» (против 37 %, заявивших, что «Франция не должна пересекаться ни со странами Запада, ни с арабскими странами»)[76]. В связи с этим еще большая часть французов — 66 % (против 23 %) одобряла в целом действия Президента США Дж. Буша в районе Персидского залива. Как, впрочем, одобряли жители Франции в своем абсолютном большинстве (75 %) и действия Ф. Миттерана[77].
О наличии солидарных чувств свидетельствовало и то, что французы, говоря о целях, преследуемых в случае вооруженного конфликта с Ираком, считали, что они должны быть максимальными: во-первых, освобождение заложников из стран Запада, во-вторых, изгнание иракских войск из Кувейта и, в- третьих, уничтожение режима С. Хусейна (63 %)[78].
Изменения в общественном мнении Франции были зафиксированы в ноябре 1990 г. 7-8 числа о том, что «Франция должна быть солидарна с США и Великобританией» заявили 47 % (против 43 %), а 20-22 числа — только 40 %
(против 47 %)[79]. Тогда же снизилось (до 51-52 %) количество лиц, одобрявших действия Президента США Дж. Буша в районе Персидского залива, и, соответственно, увеличилось число тех, кто их осуждал (до 33 %). Что касается действий Ф. Миттерана, то 7-8 ноября их одобряли 73 % жителей Франции (против 19 %), а 20-22 ноября — еще меньше — 67 % (против 20 %)[80].
Все это, видимо, было связано с тем, что непрерывно растущая тогда в районе Персидского залива напряженность сформировала во французском общественном мнении довольно устойчивую тенденцию критически оценивать действия глав США и Франции, т.е. Дж. Буша и Ф. Миттерана, которые оказались тогда вовлечены в Кувейтский кризис, но создать необходимые условия для его разрешения так и не смогли. К тому же именно тогда, в ноябре г. (29 числа), Совет Безопасности ООН принял резолюцию № 678, содержащую ультиматум Ираку: до 15 января 1991 г. освободить Кувейт. Исходя же из непримиримой позиции руководства Ирака во главе с С. Хусейном, это привело к появлению среди жителей Франции уверенности в том, что вооруженный конфликт с Ираком практически неизбежен. 7-8 ноября с этим согласился 51 % опрошенных лиц (против 43 % не согласных), а 20-22 ноября — уже % (против 35 % не согласных)[81].
В связи с этим в массовом сознании жителей Франции усиливалось другое, наряду с уже указанным выше, чувство. А именно — стремление французов находиться «на расстоянии от войны», т.е. своеобразный «пацифизм». Если в конце августа (28 числа) 1990 г. 53 % французов (против 41 %) желали, чтобы Франция приняла участие в возможном вооруженном конфликте с Ираком[82], то в конце сентября (22-26 числа) этот процент падает до 46 (против 45 %)[83]. В ноябре же он оказался еще ниже: 7-8 числа — 42 % (против 52 %), а 20-22 числа и вовсе 36 % (против 57 %)[84].
В целом не желая, чтобы их страна принимала участие в возможном вооруженном конфликте с Ираком, абсолютное большинство французов (83 %) считало, что «война не стоит того, чтобы ее начинать: всегда необходимо вести переговоры и находить компромисс, даже с такими лицами, как С. Ху- сейн»[85]. Для этого, последний, по мнению французов, должен был выполнить одно условие: вывести свои войска из Кувейта. С этим согласилось 58 % опрошенных лиц, тогда как 22 % считало, что С. Хусейн может лишь взять на себя обязательство уйти из Кувейта, а для 11 % предварительные условия были не нужны[86].
То же самое подтверждается и в ответах, данных французами на вопросы, касающиеся такого аспекта, как степень вовлеченности Франции в возможный
вооруженный конфликт с Ираком. Только два момента получили одобрение у большей части жителей Франции: участие французских ВВС в рейдах на стратегически важные объекты Ирака (например, заводы по производству оружия) 62 %, а также на военные цели, расположенные в Ираке, — 59 %. Все остальные допустимые варианты, как то: использование французских призывников, дополнительные налоги для финансирования вооруженного конфликта, налеты ВВС Франции на иракские города (например, Багдад), участие Франции в военных акциях, которые «могут поставить в опасность жизнь заложников», мобилизация во Франции некоторых категорий резервистов и, наконец, участие французских войск непосредственно в столкновениях с войсками Ирака, — все это получило осуждение со стороны французов (их осудили соответственно 76, 75, 72, 70, 60 и 46 % опрошенных лиц)[87].
Поэтому жители Франции считали, что их страна должна в первую очередь оказать американцам материальную помощь или же информационно обеспечивать США, не рискуя при этом жизнью французских солдат и офицеров (44 %), и только затем объединить войска Франции с силами антииракской коалиции для военной операции против Ирака (33 %)[88].
Третья существенная черта, которая тогда имела место в структуре французского общественного мнения, — это различия во взглядах, связанные с политическими предпочтениями французов, с их половозрастными характеристиками, социальным статусом и профессиональной принадлежностью.
Известен факт, что во время Кувейтского кризиса политические партии Франции разделились, в сущности, на две группы: «правительственные» и «маргинальные», которые выступали соответственно «за» и «против» военной операции против Ирака. К первой относились находившаяся у власти с 1981 г. Французская социалистическая партия (ФСП), однако за исключением Ж.-П. Шевенемана и его сторонников, а также силы, представляющие правый фланг политического пространства: Объединение в поддержку республики (ОПР) и Союз за французскую демократию (СФД). Ко второй относились Французская коммунистическая партия (ФКП), к которой примыкали крайне-левые (троцкисты, маоисты и анархисты), экологисты и Национальный фронт (НФ).
Точка зрения французов же была в целом созвучной той позиции, которую официально занимали указанные выше политические партии по отношению к Кувейтскому кризису. И действительно, как показывают опросы общественного мнения, политические предпочтения жителей Франции в наибольшей мере оказали влияние на их взгляды[89].
Вообще же портрет тех, кто выступал за то, чтобы Франция приняла участие в возможном вооруженном конфликте с Ираком, был следующим: к ним относились мужчины, люди в возрасте старше 35 лет (с возрастом «милитаризация» сознания только усиливалась), у которых есть образование, а потому — имеющие солидную профессиональную принадлежность (высшие и средние
кадры, работники умственного труда, служащие). С другой стороны, женщины, лица моложе 35 лет, без образования или же еще не успевшие его получить, крестьяне, торговцы и ремесленники, рабочие выступали «против»[90]. Все это свидетельствовало о наличии во французском обществе очевидных различий.
Таким образом, в течение первого периода Кувейтского кризиса (2 августа — 17 января 1991 г.) общественное мнение Франции устойчивым не являлось. В целом настроенные пессимистически на протяжении всего этого времени, французы до ноября 1990 г. сохраняли тот, в сущности, благоприятный по своему характеру общественный климат, который сформировался в стране. Однако в дальнейшем он был уже не таким благоприятным. Начиная с ноября г. солидарность с союзниками, т.е. с США и Великобританией, одобрение действий Дж. Буша и Ф. Миттерана в районе Персидского залива, в целом положительное отношение к участию Франции в возможном вооруженном конфликте против Ирака, — все эти элементы, что имели место в структуре общественного мнения Франции ранее, стали не такими явными. Критика со стороны французов усиливалась, что было зафиксировано в январе 1991 г., буквально за десять дней до начала операции «Буря в пустыне».
7-9 января 1991 г. 57 % опрошенных жителей Франции абсолютно всех категорий считали, что их страна не должна принимать участия в возможном вооруженном конфликте против Ирака, тогда как наоборот полагали 37 %. Тогда же наименьшее (начиная с августа 1990 г.) количество лиц (53 % против 33 %) одобряло действия Президента США Дж. Буша в районе Персидского залива. То же самое касалось и действий Ф. Миттерана: их одобряли только 60 % французов, тогда как осуждали — 27 %[91].
Так, например, 12 января 1991 г. во Франции состоялась 200-тысячная демонстрация протеста. Она повторилась 16 января 1991 г. Одновременно к 17 января 1991 г. процент тех, кто выступал «за» военную операцию против Ирака, снизился, а процент выступавших «против» нее соответственно увеличил-
Во время проведения операции «Буря в пустыне» (17 января-28 февраля г.) во Франции была проведена еще одна серия опросов общественного мнения. В условиях войны в Персидском заливе французы стали более категоричны в своих высказываниях, а, кроме того, в структуре массового сознания жителей Франции со всей очевидностью проявились черты, которые ранее отсутствовали.
Когда 17 января 1991 г. началась операция «Буря в пустыне», солидарность с союзниками по антииракской коалиции, т.е. с США и Великобританией, возобладала во взглядах французов[93]. В итоге восприятие французами войны в Персидском заливе оказалось положительным.
Прежде всего, практически мгновенно во взглядах французов произошло одно очень важное изменение. Принципиальная враждебность к участию Франции в возможном вооруженном конфликте против Ирака, существовавшая в общественном мнении за десять дней до начала войны в Персидском заливе, трансформировалась в одобрение последней со стороны практически всех категорий французов[94].
Указанные выше изменения вовсе не кажутся парадоксальными. Как отмечали французские социологи, они явились следствием целого ряда факторов. Во-первых, это эффект начавшейся войны в Персидском заливе, когда мнение общественности уже не может ни практически, ни теоретически остановить ее, вследствие чего произошел отток тех лиц, кто уже не мог выступать против существующей реальности. Во-вторых, свою роль сыграла речь Президента Республики Ф. Миттерана, которую он произнес по французскому телевидению 17 января 1991 г. и благодаря которой ему удалось донести до населения страны необходимость участия Франции в военной операции против Ирака. И, наконец, в-третьих, это следствие очень мощного по своему характеру воздействия, которое в первый день проведения операции «Буря в пустыне» оказали французские СМИ (и прежде всего телевидение, транслировавшее войну в Персидском заливе «в прямом эфире») на общественность страны. В течение всего дня 17 января 1991 г. телевидение Франции, имея в своем распоряжении солидную телеаудиторию, комментировало «триумф» США и их союзников.
При этом значительную роль в этой трансформации сыграла «медиатизация» войны в Персидском заливе, когда французские средства массовой информации (СМИ) сформировали негативный образ Ирака и его руководства во главе с С. Хусейном.
В итоге общественное мнение также оказалось подвержено этой тенденции: абсолютное большинство (83 %) было уверено в победе сил антииракской коалиции[95]. При этом жители Франции прогнозировали, что война в Персидском заливе может продлиться либо «несколько недель», либо «несколько месяцев». В то, что она может продлиться «несколько дней» или «несколько лет», верили немногие[96].
В дальнейшем определенность мнения общественности Франции только усиливалась. Восприятие французами войны в Персидском заливе оказалось положительным. Военную операцию США и их союзников против Ирака
одобряли: 17 января — 67 %, 23 января — уже 75 %, 30 января и 13 февраля их количество снизилось, но незначительно (до 70 и 72 % соответственно) и, наконец, 27 февраля — 80 % опрошенных жителей Франции. Вследствие этого снижалось и количество тех, кто ее осуждал (27, 21, 25, 25 и 17 % соответст-
Примерно такая же ситуация складывалась и в области, которая касалась мнения французов в отношении участия в войне в Персидском заливе Франции. 17 января его одобряли 65 % опрошенных лиц, 23 января — уже 70 %, 30 января и 13 февраля — 67 и 69 %, а 27 февраля — 76 %. Осуждали же его: 32, 26, 29, 29 и 22 % соответственно[98]. Что касается действий Ф. Миттерана в районе Персидского залива, то и здесь ситуация была очевидна. Их одобряли: 17 января — 72 % , 23 января — 72 %, 30 января и 13 февраля — 70 и 72 %, а 27 февраля — и вовсе 81 % опрошенных лиц (осуждало же: 22, 23, 25, 25 и 16 % соот- ветственно)[99].
К концу операции «Буря в пустыне» (28 февраля 1991 г.) французы и вовсе в своей подавляющей части полностью солидаризовались с войсками, находящимися в районе Персидского залива. Чувство причастности к своей стране имело своим следствием то, что французы «следовали за своим флагом».
Большинство жителей Франции (76 %) считало, что США и их союзники «были правы», начав военную операцию против Ирака. Только 20 % полагали, что они «ошибались»[100]. Однако, одобряя в целом военную операцию США и их союзников против Ирака, французы почти единогласно (87 %) считали, что «Франция сделала все возможное, чтобы избежать вооруженного конфликта и добиться мира»[101]. Одновременно 73 % французов полагали, что ответственность за войну в Персидском заливе лежит скорее на С. Хусейне, «который захватил Кувейт», чем на Дж. Буше, «отдавшем приказ о начале военных действий» (7 %). Только по мнению 16 % опрошенных лиц, ответственность несли одновременно и С. Хусейн, и Дж. Буш[102].
Еще один важный момент, характеризовавший тогда ситуацию в массовом сознании французов, — это то, что, практически всегда традиционный для французского общественного мнения антиамериканизм в условиях войны в Персидском заливе как бы «притупился». Вследствие этого, положительным оказалось и мнение общественности Франции в отношении действий во время операции «Буря в пустыне» Президента США Дж. Буша. Их одобряли: 17 января — 66 % опрошенных лиц, 23 января — 71 %, 30 января и 13 февраля — 68 и 69 %, а 27 февраля — 76 % (осуждали: 25, 22, 24, 26 и 20 % соответственно)[103]. Увеличился во время проведения операции «Буря в пустыне» и своеобразный
«рейтинг доверия» к США. Последним доверял тогда 77 % жителей Франции, тогда как не доверяли — 18 %[104].
Несмотря на это, французы четко определили, что США преследуют в регионе исключительно свои цели, среди которых, в первую очередь, цели экономические. Для 54 % французов было очевидно, что американцы защищают в районе Персидского залива свои «нефтяные интересы», и лишь затем они хотят освободить Кувейт (36 %), а также уничтожить режим С. Хусейна (33 %) и, кроме того, разрушить военный потенциал Ирака (18 %)[105].
Что же касается аргументов в пользу участия в войне в Персидском заливе Франции, то ее жители распределили их в следующем порядке: во-первых, международное право и его соблюдение (58 %), во-вторых, исходя из солидарности с США (30 %), в-третьих, снабжение Франции нефтью (25 %), в- четвертых, усиление роли Франции в качестве одной из пяти «держав» (19 %) и, в-пятых, разрушение военного потенциала Ирака (8 %)[106]. Все это, по мнению нию французов, «оправдывало», но наряду с этим также являлось причинами участия в войне в Персидском заливе Франции.
Своеобразная «демонизация» Ирака, а также драматизация ситуации, особенно в том, что касалось последствий войны в Персидском заливе, превратились в еще один действующий фактор общественного мнения Франции.
При этом эти два процесса усиливались по мере эскалации самого вооруженного конфликта с Ираком, а также имели связь с теми шагами, которые предпринимались руководством Ирака во главе с С. Хусейном. Это и серия ракетных ударов, осуществленных Ираком по территории Израиля (18, 22, 25 января 1991 г.), это и использование Ираком заложников — граждан стран Запада в качестве своеобразного «гуманитарного щита» с целью защиты стратегически важных объектов страны от бомбардировок авиацией США и их союзников, это и то обстоятельство, что при отходе из Кувейта иракские войска подожгли нефтяные скважины. Кроме того, по мнению французских социологов, очень важную роль в усилении этих процессов вновь сыграли французские СМИ[107].
По мнению 77 % опрошенных во Франции лиц, С. Хусейн — это «военный преступник»[108]. В итоге, французы считали, что в первую очередь необходимо освободить Кувейт (54 %), но этим не ограничиваться. По мнению 42 % опрошенных лиц, важно завершить начатое дело вплоть до уничтожения режима С. Хусейна[109].
Помимо этого, в условиях начавшейся войны в Персидском заливе, французы драматизировали ситуацию. Их большая часть (54 %) считала, что существует риск того, что вооруженный конфликт с Ираком может трансформиро
ваться в новую войну между государством Израиль и арабскими странами[110] и, более того, перерасти в третью мировую войну: 2 февраля 1991 г. с этим согласились 70 % опрошенных лиц (против 27 %)[111], но спустя неделю (9 февраля) их количество снизилось до 56 % (против 41 %)[112].
Вообще, пессимизм стал одной из характерных черт в настроениях жителей Франции, по крайней мере в первые недели войны в Персидском заливе. Тогда французы считали, что в ближайшие месяцы во Франции вероятны проблемы, касающиеся безопасности: террористические акты (89 %) и инциденты с мусульманской общиной страны (70 %), а также экономические трудности: снижение собственной покупательной способности (70 %) и сложности с нефтепродуктами (47-49 %). Лишь в политической сфере никаких серьезных изменений не ожидалось. Однако больше половины опрошенных лиц считало, что война в Персидском заливе может повлечь за собой какие-то личные жертвы со стороны французов. И, как это ни удивительно, они были готовы пойти на них, т.е. «склонность к жертвам» у французов присутствовала[113].
Наконец, еще один важный момент, относящийся к массовому сознанию жителей Франции — это пацифизм, который во время войны в Персидском заливе, в сравнении с предшествующим ей первым периодом Кувейтского кризиса, усилился.
Действительно, начавшаяся 17 января 1991 г. операция «Буря в пустыне» спровоцировала волну пацифизма во Франции. В январе 1991 г. акции пацифистов были весьма многочисленными. Тогда пацифисты, солидаризовавшись со всеми общественно-политическими силами Франции, которые выступали против войны в Персидском заливе (ФКП, крайне-левые и экологисты, различные организации пацифистского толка, такие как, например, SOS-Rasism и др.), приняли самое активное участие в демонстрациях протеста. Они прошли как в столице Франции, так и в других городах страны, с тем чтобы предотвратить начало военной операции США и их союзников против Ирака. Однако, особенностью французского пацифизма стало то, что его представители были тогда представлены по преимуществу молодежью, которая всегда была более радикально настроена, чем старшее поколение жителей Франции.
Об этом свидетельствуют результаты одного из опросов общественного мнения. Он был проведен в январе 1991 г. среди молодежи Франции (лиц в возрасте от 16 до 22 лет), определив ее отношение к войне в Персидском заливе. Выяснилось, что французская молодежь, ее меньшее (в сравнении с жителями Франции в целом) число, одобряло военную операцию США и их союзников против Ирака (70 %), а также участие в войне в Персидском заливе Франции (63 %) и, соответственно, большее число — осуждало (25 % и 33 %)[114]. Однако массовым в обществе Франции пацифизм тогда так и не стал.
Примечательно, что в конце января 1991 г., т.е. в самый разгар войны в Персидском заливе, было выяснено отношение к ней со стороны мусульманской общины Франции. Ее численность была тогда весьма значительной — около 3 млн. человек, и французское руководство не могло не принять во внимание этот очень немаловажный, с точки зрения безопасности внутри страны, фактор. В результате оказалось, что мусульмане, проживавшие во Франции, вследствие их общей приверженности с Ираком и его населением к исламской религии, оказались в стороне от основной массы французов, образовав в итоге слой оппозиционно настроенной части общества страны (Рис. 1.3.9).
Французы в целом Мусульмане
¦ Не одобряю Без мнения
Рис. 1.3.9. Отношение к войне в Персидском заливе жителей Франции (французов в целом и мусульман).
Источник: Musulmans de France et guerre du Golfe // SOFRES. L’ Etat de l’ opinion. 1992. P.: Seuil, 1992. P.243-244.
Вопрос, который был задан жителям Франции (французам в целом и мусульманам), звучал так: «Вы одобряете или не одобряете военные действия в районе Персидского залива, связанные с борьбой против Ирака?».
Оппозиционность мусульманской общины Франции, однако, выразилась не столько в том, что она критиковала войну в Персидском заливе, сколько в том, что мусульмане, находясь как бы «над схваткой», предпочли занять по отношению к США и их союзникам, а также к Ираку выжидательную позицию.
Так, больше половины мусульман Франции (54 %) объявили о своем нейтралитете, тогда как равное их количество (по 22 %) отметило свою «близость», соответственно, к США и их союзникам, и к Ираку. Это подтверждается еще двумя фактами. Во-первых, значительная часть опрошенных лиц (47 %) при ответе на вопрос «Кому Вы желаете одержать победу в войне в Персидском заливе?» предпочла воздержаться от какого-либо ответа. Во-вторых, по мнению 42 % опрошенных лиц, война в Персидском заливе явилась результатом обоюдной деятельности лидеров США и Ирака, т.е. Дж. Буша и С. Хусейна, и именно они, в представлении французских мусульман, несут «принципиальную ответственность» за ее начало. Их действия в районе Персидского
залива не поддерживали 68 и 66 % опрошенных лиц соответственно (против 20 и 21 % поддержавших)[115].
Всегда характерная для представителей ислама враждебность к США, однако, сохранялась: к Дж. Бушу относились «плохо» 71 % мусульман Франции (против 14 %, относившихся к нему «хорошо»). Портрет президента Ирака С. Хусейна оказался противоречивым: мусульмане Франции характеризовали его как «смелого» (55 %), но также и «опасного» (43 %) человека. Кроме того, С. Хусейн получил такие характеристики, как «сумасшедший» (29 %) и «герой» (9%). Только 26 % опрошенных лиц считали, что С. Хусейн «защищает интересы арабов». Еще одна фигура, действовавшая во время Кувейтского кризиса, Ф. Миттеран — в глазах мусульман Франции, оказалась более положительной личностью: действия Президента Республики в районе Персидского залива одобряло большее число опрошенных лиц — 37 % (против 47 %, которые их осуждали)[116].
Для равного количества французских мусульман — 40 % — война в Персидском заливе столкнула международное сообщество с Ираком, а также Запад с арабским миром. Однако в своем большинстве французские мусульмане считали, что она будет ограничена в Ираке и Кувейте (68 %), и только 14 % расценивали возможность ее перерастания в войну «между государством Израиль и арабскими странами» как вполне реальную[117].
Наконец, мусульманская община Франции обозначила озабоченность за свое будущее в этой стране. 66 % ее представителей (против 26 %) полагали, что у войны в Персидском заливе применительно к мусульманам, проживающим во Франции, будут последствия. В том числе такие, как, например, усиление расистских тенденций (73 %), трудности в связи с поиском работы (73 %), депортация иммигрантов, имеющих арабское происхождение, на их «историческую родину» (57 %). Однако только 21 % опрошенных лиц почувствовал, что с началом военной операции против Ирака к арабам во Франции стали относиться более враждебно. Для большинства же (74 %) каких-либо изменений замечено не было, а 3 % зафиксировали, что относиться к ним стали с большей симпатией, чем раньше[118].
Одной из существенных черт, характеризовавших позицию общественности Франции в отношении иракского кризиса в период проведения операции «Буря в пустыне», явилась и исключительная решительность французов. Спустя неделю после ее начала (23 января), затем еще через одну неделю (30 января), 13 февраля и, наконец, в день, когда была освобождена столица Кувейта, т.е. 27 февраля 1991 г., половина опрошенных жителей Франции неизменно заявляла о том, что необходимо продолжать наступление войск коалиции уже
на территории Ирака вплоть до уничтожения режима С. Хусейна[119] , поскольку это, по мнению 77 % опрошенных лиц, являлось одним из необходимых условий установления мира в регионе[120]. С ними были солидарны и те 28 % опрошенных лиц, которые считали, что и после освобождения Кувейта, США и их союзники должны, пока С. Хусейн находится у власти, сохранить в неизменности все акции, направленные против Ирака. Только 19 % полагали, что надо ограничиться исключительно освобождением Кувейта[121].
Но, несмотря на это, французы все-таки надеялись, что с окончанием войны в Персидском заливе в регионе наступит мир, для чего, по их мнению, необходимо было предпринять ряд шагов. Мир на Ближнем Востоке, в представлении жителей Франции, зависел от решения следующих задач: установление контроля за продажей оружия — 56 %, урегулирование противоречий между государством Израиль и ООП — 54 %, перераспределение доходов от нефти между богатыми и бедными странами арабского мира — 47 %, заключение мирного договора между Ираком и Кувейтом — 39 %, нормализация ситуации в Ливане — 35 %, сохранение в неизменности границ на Ближнем Востоке — 33 %[122].
В марте 1991 г. во Франции был проведен целый ряд опросов общественного мнения, в ходе которых было выяснено отношение французов к последствиям войны в Персидском заливе. Как отмечал в связи с этим социолог А. Дюамель, «французы с большим вниманием следили за событиями, происходившими в районе Персидского залива, а потому — имеют точное представление об их последствиях». В итоге А. Дюамель выявил три важных момента в настроениях жителей Франции.
Прежде всего, он констатировал, что «наиболее ясное, существенное массовое явление — это общее мнение об усилении США». По мнению 84 % опрошенных лиц, именно США вышли из войны в Персидском заливе «усилен- ными»[123]. Однако начавшийся в истории международных отношений период, основанный на доминировании США, не встревожил французов: 65 % считали, что усиление США — это «скорее хорошая вещь» (против 21 %), поскольку «будет способствовать установлению равновесия в мире»[124]. Более того, французы испытывали к США симпатию, были благодарны американцами и даже восхищались ими. Президент США Дж. Буш — это «твердый», «здравомыслящий», «компетентный, «интеллигентный», «смелый» и «спокойный» политический деятель, — считали французы[125].
Кроме того, выяснилось, что в глазах французской общественности С. Хусейн оказался дискредитирован. Большинство опрошенных лиц (74 %) считало, что он должен быть осужден как «военный преступник», тогда как 19 %
полагали, что его необходимо выслать за пределы Ирака, и только 2 % отметило, что С. Хусейн может продолжать руководить Ираком[126].
Вместе с тем противоречивыми, по мнению французов, оказались итоги войны в Персидском заливе для Франции. Жители страны в целом были довольны тем, что Франция принимала участие в войне в Персидском заливе. Удовлетворил их и тот вклад, который был внесен Францией в рамках сил антииракской коалиции в победу над Ираком. 86 % опрошенных лиц считали, что французские войска сыграли в операции «Буря в пустыне» значительную роль (против 13 %, для которых она была незначительной)[127]. Вследствие этого, по мнению большинства французов, Франция вышла из войны в Персидском заливе «усиленной». С этим согласились 68 % (против 15 %, которые считали, что Франция была «ослаблена», и 10 %, полагавших, что для нее каких-либо изменений не произошло)[128]. Для 72 % французов (против 26 %) тогда было очевидно, что Франция — это «великая держава», а кроме того, она играет «значительную роль» на Ближнем и Среднем Востоке (с этим были согласны 77 % опрошенных лиц против 18 %)[129].
Однако взгляды жителей Франции контрастировали с мнением американцев и граждан Великобритании. Для них, в условиях войны в Персидском заливе, в которой Франция находилась далеко не на «первых ролях», она уже не являлась «великой державой»[130].
С другой стороны, французов волновал такой вопрос, как отношения Франции с арабскими странами (для 70 % опрошенных лиц привилегированные отношения со странами арабского мира имели для Франции «огромное значение»). Хотя 47 % опрошенных лиц и считали, что после войны в Персидском заливе они собираются снова стать нормальными, тем не менее для 42 % было очевидно, что они будут «основательно скомпрометированы»[131].
Таким образом, первая активная фаза иракского кризиса выявила следующее: во Франции сформировался своеобразный «национальный консенсус», который подразумевал солидарность руководства Франции и жителей страны с союзниками, т.е. с США и Великобританией, а вследствие этого, одобрение со стороны французов действий Дж. Буша и Ф. Миттерана в районе Персидского залива. В целом положительное отношение к участию Франции в военной операции против Ирака было зафиксировано тогда практически среди всех категорий населения Франции.
Явления, подобные тому, что имели место во Франции, происходили также и в массовом сознании жителей Германии и Италии. Так, во время Кувейтского кризиса 1990-1991 гг. немцы и итальянцы в целом были положительно настроены к военной операции против Ирака (в Германии — 70 %, в Италии — 65
%), считая, что агрессор, т.е. Ирак, «должен быть наказан», но подчеркивая (немцы в большей степени, чем итальянцы), что Германия и Италия должны остаться все-таки в стороне от этого конфликта[132] . Хотя тогда в Германии и Италии, так же, как и во Франции, состоялись довольно массовые (с участием около 200 тыс. человек) демонстрации протеста против войны в Персидском заливе.
С другой стороны, как свидетельствуют результаты одного из опросов общественного мнения, проведенного в октябре 1990 г. одновременно в пяти ведущих европейских государствах — Великобритании, Франции, Германии Италии и Испании, немцы и итальянцы в своих взглядах отличались от англичан и французов. Из представленной ниже таблицы (табл. 1.3.4) видно, что для немцев и итальянцев вовсе не была характерна решительность и большинство из них, как правило, критически относилось к возможным вариантам воздействия на Ирак, связанным с использованием в отношении него силы.
