Изоляция россии от стран западной европы
Высказывается следующая оценка развития России в XVII в. до начала реформ Петра I:
«Россия в XVII в. находилась в состоянии изоляции от экономических, военных и культурных достижений стран Западной Европы».
Используя исторические знания, приведите два аргумента, подтверждающих данную оценку, и два аргумента, опровергающих её. Укажите, какие из приведённых Вами аргументов подтверждают данную точку зрения, а какие опровергают её.
Правильный ответ должен содержать аргументы:
1) в подтверждение, например:
− в конце XVI в. в Архангельск приходило 20 кораблей в год, в конце XVII в. – 80; в Амстердам – сотни в день. Это свидетельствует о том, что внешние контакты России были несравнимо слабее, чем контакты между странами Запада;
− московская дипломатия не участвовала в европейских делах (постоянные контакты были лишь с Польшей и со Швецией);
− до 1710-х гг. Россия не смогла освоить производство современных видов вооружения, которыми уже обладали страны Запада (оружие покупали за границей). Это свидетельствует об отсутствии тесных контактов с Западом, предполагающих заимствование производственных технологий;
2) в опровержение, например:
− крупные мануфактуры основывались иностранцами;
− началась «военная революция»: появились солдатские, драгунские и рейтарские полки, созданные по европейскому образцу;
− в Немецкой слободе служили офицеры-иностранцы;
− происходило «обмирщение культуры»: кризис средневекового сознания; появлялись новые – светские – сюжеты, темы и образы в литературе и искусстве. Названные процессы происходили во многом под влиянием западной культуры.
Источник
Россия в конце 17 века. Попытка решить «балтийский вопрос»
Груз российских проблем. Военные события, разыгравшиеся в 1700 г. под Нарвой и в 1709 г. под Полтавой, стали важнейшими рубежами в истории России, да и в истории Европы в целом.
К концу XVII в. Российское государство подошло с тяжелым грузом проблем. Историки говорят о глубоком кризисе русского общества. Обширное пространство страны было слабозаселенным. Крестьяне составляли абсолютное большинство (92%) из почти 10-миллионного населения России. В суровых природно-климатических условиях труд русского пахаря приносил скудные результаты (урожайность составляла сам-3, сам-4) и оставлял минимальные возможности для развития общества и государства. Содержание армии и охрана протяженных открытых границ требовали от русского народа огромного напряжения сил и значительных затрат. При этом пожалование земель оставалось главным вознаграждением за военную службу. Но земля приносила доход лишь в том случае, если ее обрабатывали крестьяне. Крестьяне же, испытывая возрастающий гнет со стороны землевладельцев и государства, стремились уйти на новые, еще не освоенные земли на окраинах страны. Государство и помещики сдерживали бегство крестьян, прикрепляя их к земле. Закрепощение распространялось и на жителей городов. Дворяне – «государевы холопы» – также были несвободны перед лицом государства. Крепостничество пронизывало все русское общество снизу доверху.
Крепостное право, разорительные налоги, почти полное отсутствие частной собственности – все это придавало экономике России застойный характер. Многочисленные восстания, сотрясавшие страну на протяжении всего XVII в., свидетельствовали о неблагополучии и недовольстве русского общества. Церковный раскол показал отсутствие единства в основанном на православии и традициях русском мире. Политика изоляции и религиозной нетерпимости, проводимая первыми Романовыми, могла иметь самые тяжелые последствия.
Отставание от Европы на 200 лет. Россия все больше отставала от европейских стран в культурном и военно-техническом отношениях. Русский историк XVIII в. М.М. Щербатов считал, что царь Петр I своим «самовластием» продвинул Россию вперед примерно на 200 лет. Современные историки также пишут о двухсотлетнем отставании допетровской России от Европы, хотя все подсчеты такого рода, конечно, очень приблизительны.
В эпоху расцвета международной торговли и колониальных захватов наша страна оказалась вдалеке от мировых торговых путей. Ее внешняя торговля целиком находилась в руках иностранных купцов. Посредники (голландцы, англичане) получали огромные прибыли от перепродажи российских товаров. Россия не имела удобных выходов к морям.
Низким был международный авторитет Российского государства. В списке европейских государей, подписавшихся под Вестфальским миром 1648 г., положившем конец Тридцатилетней войне в Европе, имя русского царя стояло на предпоследнем месте. За ним шел только князь захолустной Трансильвании. В XVII в. Россия казалась европейцам частью Азии, ее население вызывало ассоциации со скифами, татарами, турками, со «свирепыми дикими ордами». Вместе с тем европейцы свысока смотрели на нерегулярные русские войска. Считалось, что они уступают европейским армиям в отношении военного искусства, вооружения, дисциплины, отмечалось, что «оружия царей боятся одни татары». В Европе в связи с азовскими походами Петра I рассказывали анекдот о том, что когда русские в первый раз обложили Азов, «то из города в царский лагерь выбежал кот и обратил в постыдное бегство много тысяч московитов, наводя на них панический ужас».
Первые попытки решить «балтийский вопрос». Нельзя сказать, что правители Московского государства не сознавали опасности, связанной с изолированным положением страны, ее военно-техническим отставанием от европейских соседей. Как только Русское государство образовалось и освободилось от ордынской зависимости в конце XV в., оно начало борьбу за выход к Балтийскому морю, к портам, обеспечивающим прямую торговлю с Европой. Иван III, Иван Грозный, Борис Годунов пытались решить «балтийский вопрос», но добивались лишь временных успехов. В Смутное время Россия потеряла принадлежавший ей ранее участок побережья Финского залива. Попытка отвоевать его у Швеции в 1656–1658 гг. оказалась неудачной.
Дальнейшее прозябание России на задворках Европы, как полагают многие историки, могло привести к потере самостоятельности. Россия могла разделить судьбу таких государств, как Византийская империя, Речь Посполитая, Турецкая империя, которые в разное время стали добычей своих более сильных соседей.
Слабость России толкает Петра I к войне. В этих сложных условиях царь Петр I, став самостоятельным правителем России, направил всю свою недюжинную энергию на реформирование страны. Как отмечал еще знаменитый историк С.М. Соловьев, война входила в общий план преобразований: без отвоевания Балтийского побережья, без создания мощной армии и флота Россия не смогла бы стать равноправной европейской державой. Свое место в Европе Россия должна была завоевать силой. Как парадоксально выразился современный автор, «слабость толкала к войне Россию».
Первый шаг и новые задачи Петра I. Первым самостоятельным шагом Петра были Азовские походы (1695–1696), направленные на завоевание портов на юге России. Но даже после получения желанной крепости на Азовском море проблема мореплавания и выхода в Европу не была решена: Черное море оставалось под контролем Турецкой империи, безраздельно господствовавшей над проливами. Поездка в Европу в составе Великого посольства (1697–1698) убедила царя в том, что европейские государства не собираются оказывать помощь России в борьбе с Турцией. Вместе с тем Петр окончательно утвердился в понимании технического и культурного превосходства Европы над Россией, выбрал западноевропейскую цивилизацию как пример для преобразования собственной страны. Очевидно, Петр также понял, что в Европу следует прорываться не окружным путем через южные моря, а напрямую. Кратчайший путь лежал через Прибалтику.
► Читайте также другие темы части III «»Европейский концерт»: борьба за политическое равновесие» раздела «Запад, Россия, Восток в сражениях XVII–начала XVIII века»:
Источник
Прибалтике не удалось изолировать Россию
Фото: Suprun Vitaly / shutterstock.com
Изолировать Россию не удалось. После двухлетних безуспешных попыток евроатлантического остракизма на Международной конференции по безопасности в Москве собирается половина государств ООН, ПАСЕ продолжает звать российскую сторону вернуться к работе организации, а президент США во время Балтийского саммита говорит «сдерживателям» из Литвы, Эстонии и Латвии, что лишь идиоты не понимают необходимости диалога с Москвой.
С началом украинского кризиса евроатлантическое сообщество запустило консолидированную кампанию по изоляции России. В 2014 году взаимодействие с Москвой прекращает НАТО. Организация экономического сотрудничества и развития приостанавливает процесс принятия России в свой состав. Европейский инвестиционный банк прекращает финансирование российских проектов. Стартует политика санкций.
На саммите G20 в ноябре 2014 года западные политики ведут себя с российским президентом как с лидером страны-изгоя, демонстративно избегают общения. В мировой прессе появляется фотография «одинокого» Путина, с которым на веранде никто не хотел пить чай. Снимок используется в пропагандистской информкампании о якобы успешной изоляции России.
Два месяца спустя российская делегация повторно лишается права голоса в Парламентской ассамблее Совета Европы (ПАСЕ). В ответ на недружественный жест Россия принимает решение приостановить работу в организации.
Летом 2015 года Европейский парламент поддерживает проект резолюции литовского евродепутата Габриэлюса Ландсбергиса о пересмотре отношений с Москвой. «Россия потеряла доверие и больше не является партнером ЕС», — говорится в тексте документа.
Маленькая победа маленького прибалтийского государства. Сдерживание России — специализация Вильнюса в международной системе разделения политического труда. И вот работа вроде бы выполнена.
Изоляция России хорошо видна на примере парада 9 мая, с радостью рассказывала президент Литвы Даля Грибаускайте в 2015 году: никто из высших европейских чиновников туда не приехал. Литовский лидер идет дальше, вульгарно нарекая Россию «террористическим государством». Пытается стигматизировать ее, закрепить за ней статус изгоя средствами политической риторики. Приличные люди ведь с террористами не общаются.
Идет время. Украинский кризис приобретает черты хронического противостояния. Антироссийские санкции не имеют сколь-либо значимого политического эффекта. Изоляция России, вопреки желаниям и логике ее «сдерживателей», становится всё более фантомной. На контрасте с саммитом «большой двадцатки» 2014 года, встреча G20 в китайском Ханчжоу становится «путиноцентричной». «Россия — гость номер один», — рассказывают хозяева саммита — китайцы. Российский президент даже вынужден вылететь в КНР на день раньше, чтобы успеть провести все запланированные встречи.
«Без России сегодня нельзя решить ни одной важнейшей мировой проблемы», — говорит папа римский Франциск. И уже в 2017 году ПАСЕ начинает просить российскую делегацию вернуться. Если Европа окажется без России, то это «будет большим шагом назад для Европы», говорит в интервью руководитель организации — норвежец Турбьерн Ягланд.
Ягланд — дипломат со свойственной этой профессии политкорректностью. «Большой шаг назад» в его формулировке может стать глобальной катастрофой для всего мира. Международная система безопасности без России ущербна, недееспособна. Поэтому и реальная изоляция России невозможна по определению.
Сегодня у страны, которую так хотели назначить изгоем западные демократии, достаточно союзников, чтобы реформировать хрупкую архитектуру глобальной безопасности, чтобы оставить особо рьяных «сдерживателей» вроде Прибалтийских стран на периферии этой новой конфигурации.
В начале апреля в Москве прошла ежегодная Международная конференция по безопасности. Многие западные страны, в ряду которых, конечно, находятся и Прибалтийские государства, руководствуясь установкой об изоляции, посчитали излишним приехать. Тем не менее, по данным Министерства обороны России, в конференции приняли участие представители более 95 стран. Почти половина государств — членов ООН, половина мира. Среди участников — министры обороны Индии, Южной Африки, Ирана, Ирака, Пакистана, Вьетнама, Азербайджана, Беларуси, Китая, Армении, Мозамбика, Сербии, Израиля.
У Москвы есть более чем мощные партнеры по диалогу. И эти партнеры понимают: решить глобальные вопросы без России просто нельзя.
Россия является ключевым партнером в вопросах европейской безопасности, подчеркнул генеральный секретарь Организации по безопасности и сотрудничеству в Европе Томас Гремингер. И вы по-прежнему планируете ее сдерживать, господа прибалты, несмотря на итоговую несостоятельность ваших предыдущих инициатив?
Как безапелляционно отметил президент США Дональд Трамп на встрече с лидерами Литвы, Латвии и Эстонии 3 апреля, только идиоты не понимают необходимости диалога с Россией. Противоречий, конечно, полно, стороны обмениваются резкими жестами, но диалог необходим.
Россия будет и впредь торговать со странами Запада и Востока, участвовать в международных организациях. Будет иметь как симпатизантов, так и ненавистников. А главное, будет привлекать к себе внимание. Россия — субъект. Без нее, как оказалось, нельзя. А вот страны Прибалтики, так мечтающие изолировать Россию от остального мира, в конечном итоге рискуют оказаться в забвении. В системе международных отношений они не способны предложить ничего, кроме этой неблагородной функции — поденной работы по изоляции большого и сильного. Ну а когда потребность в такой работе окончательно отпадет, о Прибалтике просто забудут.
Источник
Изоляция России: масштабы и виновники
Власти преувеличивают свою роль в закрытии страны от иностранных товаров, а внешнего мира — от русских туристов.
Если поверить на слово нашим руководителям, то они днем и ночью занимаются импортозамещением, не пускают в Россию иностранную еду и не дают отдыхать всем гражданам в отдельно взятых странах, а отдельно взятым категориям — во всех.
Однако начальство явно преувеличивает свой вклад в наши проблемы. Это можно показать на цифрах.
Так ли сильно упал импорт? В 2018-м в Россию ввезли иностранных товаров на $249 млрд. Это ощутимо, хотя и не радикально меньше, чем в 2013-м — последнем докрымском и досанкционном году ($341 млрд). А товарный импорт за январь—апрель 2019-го ($78 млрд) сократился еще на 1% по сравнению с тем же отрезком прошлого года.
Скажете, импортозамещение? Лишь в малой мере. В 2013-м баррель нефти стоил почти $110, а сейчас — $65. В 2014-м нефть резко и необратимо подешевела. Пропорционально сократилась и экспортная выручка, которой надо покрывать импорт. Ввоз товаров в любом случае должен был заметно упасть. Да, санкции тоже сказываются. Как и то, что наши власти перехватывают и откладывают про запас часть нефтедолларов, готовясь бросить их на нацпроекты. Но это все же не «во-первых», а только «во-вторых».
Вот для наглядности краткая импортная история нашей державы. В 2001-м иностранных товаров ввезли в Россию всего на $51 млрд. Нефть была очень дешева. А в 2008-м, на тогдашнем нефтяном пике, — на $289 млрд, почти вшестеро больше. За этот отрезок времени, называемый «жирными годами», у широких масс в нашей стране сложилась привычка к иностранным изделиям и продуктам, переломить которую с тех пор так и не удалось.
По расчетам экспертов Центра развития ВШЭ, ежемесячный импорт товаров (пересчитанный с устранением сезонных факторов) вышел на максимум в середине 2008-го и достиг $27 млрд; год спустя, на нижней точке тогдашнего кризиса, упал до $14 млрд; потом вместе с нефтью стал расти и с середины 2011-го до начала 2014-го колебался около $28 — 30 млрд; затем, опять вместе с нефтью, уверенно пошел вниз, опустившись к началу 2016-го до $15 млрд; после чего плавно рос, дойдя в 2018-м до $22 млрд. Сейчас он съехал примерно до $20 млрд ежемесячно (считая, повторю, со сглаженной сезонностью).
Как видим, при всех зигзагах, возврата к аскетизму девяностых и начала двухтысячных не происходило даже в худшие моменты. Российский импорт был и остается внушительным. Причем главная причина его колебаний — нефтяная цена, а вовсе не старания наших властей передать народ в руки отечественных производителей. На импортозамещении смышленая часть коммерсантов, бюрократов и блюстителей порядка заработала многие миллиарды и даже, пожалуй, триллионы рублей, но каких-то других экономических чудес оно не принесло. Особенно ярко это проявилось на самом горячем участке — продуктовом.
Борьба со ввозом еды, и что из нее вышло. Самоналоженное эмбарго на импорт продуктов питания из Евросоюза, Канады и США за пять лет так и не конвертировалось в продовольственный изоляционизм. Сегодняшняя Россия покупает и продает много еды. Притом покупает по-прежнему больше, чем продает. За первые месяцы 2019-го импорт в Россию продовольственных товаров и сельхозсырья стоил $9,8 млрд, а экспорт — $7,4 млрд.
И опять немножко истории. Вот как, по подсчетам ЦР ВШЭ, менялся ежемесячный ввоз в Россию продовольствия из стран дальнего зарубежья (уровень января 2008-го, последнего «жирного» года, принят за 100%): в кризисном 2009-м снизился до 80%; затем с легкими колебаниями рос до 2014-го и достиг 140%; потом в 2015-м снизился до 80% и колеблется около этого уровня до сих пор.
Если бы продуктовое импортозамещение всерьез работало, то объемы импорта еды из года в год плавно снижались бы. А так они однажды упали вместе с курсом рубля и, соответственно, всплеском рублевых цен на ввозимое продовольствие — и с тех пор почти не меняются.
Кто бы спорил, продуктовое импортозамещение — чрезвычайно выгодная штука. Но только не для тех, кто ест. Им приходится платить больше и за домашнюю, и за импортную еду. Не говоря о том, что поступает она совсем не из того дальнего зарубежья, что раньше. Вместо продуктов, которые прежде приобретались в помешавшейся на качестве Европе, к нам идут малайзийское пальмовое масло и южноамериканское мясо, обсуждать особенности которых мешают, с одной стороны, политкорректность, а с другой — безысходность. Ведь других вариантов начальство стране не оставило.
И, наконец, последний вопрос, на который надо ответить.
Чем заместили иностранный туризм? Правильный ответ: ничем. Внутренние направления, при всех предоставленных им преференциях, переворота в предпочтениях отдыхающих не произвели. Расходы россиян на заграничные поездки и пользование иностранным транспортом увеличились в 2001-м — 2008-м с $9,5 млрд до примерно $25 млрд. В предкрымском 2013-м сограждане израсходовали уже целых $60 млрд. Вслед за этим заграничные туристские траты упали раза в два, но потом пошли вверх и в 2018-м приблизились к $40 млрд.
Привычка к заграничному отдыху сегодня заметно больше распространена, чем в конце «жирных» лет. Что удивительно. Ведь поездки сейчас не только стоят дороже из-за девальвации рубля, но и обременены массой начальственных ограничений. Уж на это-то власти безо всякого притворства стараются наложить свою печать. Запреты на страны. Запреты для охранителей. Все новые запреты на полеты — то по случаю очередной обиды на грузин, то из-за скандала с чехами. Тем не менее люди находят пути и прорываются, причем в растущем числе. Затрещали и ограничения для полицейских.
На всех этих примерах видим, как скромны успехи наших руководителей в попытках подавить те потребности, которые люди стали всерьез считать важными для себя. Устроить шумные изоляционистские игры властям по силам, тем более что счета оплачивает народ. Но загнать страну в реальную изоляцию советского образца не получается — и вряд ли получится.
Источник
