История Балкан: Век девятнадцатый (до Крымской войны). М., 2012.
История Балкан: Век девятнадцатый (до Крымской войны) / Отв. ред. В. Н. Виноградов. М.: URSS, [2012]. Твердый переплет. 496 с.
Первая половина XIX века – время массовых восстаний на Балканах, подрывавших устои турецкого господства, яркого проявления освободительной миссии России, утверждения и укрепления автономии ряда народов. Все это происходило в условиях ожесточенного соперничества – открытого с Великобританией, скрытого с Австрией, занимавшими позицию сохранения власти Османской империи в регионе (доктрина статус-кво). Монография содержит систематическое описание экономического, социального, политического и культурного развития сербов, черногорцев, болгар, румын, греков и албанцев, этапов развития их освободительной борьбы и становления их государственности.
Эпилогом соперничества великих держав явилась Крымская война, в ходе которой российские позиции на Балканах были ослаблены, но заключенный в 1856 г. в Париже мирный договор был обречен на краткое существование, ибо содержал тяжелые для России условия. Запрет на содержание военного флота на Черном море рухнул в 1871 г. Попытка модернизации Османской империи потерпела провал, ибо мусульманское население отвергало проводимые на европейский лад реформы, христиане же использовали реформы для подрыва турецкой власти.
Книга предназначена для историков, политологов, а также всех интересующихся историей и культурой Балкан.
Содержание
Предисловие (В. Н. Виноградов)
Часть первая. Эпоха наполеоновских войн
На заре «дней Александровых» (В. Н. Виноградов)
Тильзитский зигзаг во внешней политике России (В. Н. Виноградов)
На гребне феодальной анархии. Болгарские земли в начале XIX века (И. Ф. Макарова)
В начале трудного пути. Первое и Второе сербские восстания (1804–1815 гг.) (А. В. Карасев)
Черногория в первые годы XIX века (Ю. П. Аншаков)
Дореволюционная Греция (Г. Л. Арш)
Албано-греческое «княжество» Али-паши Янинского (1800–1822 гг.) (Г. Л. Арш)
Мустафа Бушати – последний самостоятельный паша Албании (Г. Л. Арш)
Балканы в тени Венского конгресса (В. Н. Виноградов)
Османская империя на пороге великих потрясений (В. Н. Виноградов)
Часть вторая. Эпоха Адрианопольского мира
Восстание Тудора Владимиреску и поход Александра Ипсиланти (В. Н. Виноградов)
Греческий народ поднялся на революцию (Г. Л. Арш)
Через тяжкие испытания к независимости. Каподистрия, первый президент Греции (Г. Л. Арш)
Союз и соперничество антагонистов, или англо-российские отношения в 2-е годы (В. Н. Виноградов)
Война, открывшая эпоху в истории Балкан (В. Н. Виноградов)
Греция: период регентства и абсолютизма Оттона (Г. Л. Арш)
Греция: революция 1843 года, мегали идеа (Г. Л. Арш)
Рождение Черногорского княжества (Ю. П. Аншаков)
Время перемен. Болгарские земли и начало Танзимата (И. Ф. Макарова)
Болгары: пробуждение (И. Ф. Макарова)
Босния и Герцеговина – очаг постоянных тревог (Е. К. Вяземская, А. В. Карасев)
Дунайские княжества под знаком Органических регламентов (В. Н. Виноградов)
Яссы и Бухарест – последние рубежи революции 1848 года (В. Н. Виноградов)
Сербское княжество во время правления Милоша Обреновича и режима уставобранителей (1815–1856 гг.) (А. В. Карасев)
Албания – мятежная Османская провинция (Г. Л. Арш)
Первые шаги албанского национального движения (Г. Л. Арш)
Обманчивый блеск Ункяр-Искелесийского договора (В. Н. Виноградов)
Часть третья. Крымская война и Балканы
Николай I в «крымской ловушке», а союзная коалиция на пути в никуда (В. Н. Виноградов)
Румынские унионисты в стане неприятелей России (В. Н. Виноградов)
Война и болгары (И. Ф. Макарова)
Сербское княжество, Черногория и Крымская война (Ю. П. Аншаков, А. В. Карасев)
Греция под англо-французской оккупацией (Г. А. Арш)
Источник
Балканы — захолустье Европы во второй половине XIX — начале XX века.
Балканы для всех случайно заезжих европейских путешественников были загадочной маргинальной зоной, где проживало множество христианских, но непонятных славянских народов, по большей части православных, подчиненных могущественному азиатскому деспоту – османскому султану. По сути, европейцами жителей Балкан до получения ими независимости никто в Европе особенно и не считал, если только «из вежливости» — по остроумному замечанию Э. Хобсбаума.
Османское многовековое господство и исключенность балканских народов из общеевропейского цивилизационного контекста наложило на их культурный облик почти неизгладимую печать изгоев и «оборванцев» для просвещенной Европы. Лишь средиземноморским грекам, получившим свою независимость в 1830 году, Западная Европа благосклонно отдавала некий знак уважения, но исключительно в память об античной Греции.
Начав после русско-турецкой войны 1877-1878 гг. отсчет своей национальной независимости новые государства Балканского полуострова: Сербия, Черногория, Румыния, Болгария (официально с 1886 г.), а также и Греция стали строить и укреплять свои «национальными дома» присматриваясь к успешным соседям – больше к европейской Австро-Венгрии, меньше к близкой по религии и могущественной России.
Удаленность России, но главное ее недоцивилизованность, и «недоевропейскость», послужили главным сдерживающим фактором в качестве ведущего образца для балканских элит. Это тем более было обидным для России, которая практически в одиночку освободила балканских славян от османского «ига» и напрасно ждала от болгар, сербов, греков «сыновней» благодарности и служения им великой России.
Впоследствии это стало постоянной темой муссирования в российских СМИ о «неблагодарности» балканцев и даже обвинений со стороны российской элиты и интеллигенции в адрес южных славян в их «предательстве» по отношению к России. Лишь крошечная Черногория последовательно выбрала пророссийский вектор, в то время как даже в Сербии сторонники австрофильства нередко брали вверх над русофилами.
Например, в 1880 г. ранее симпатизировавший России князь, впоследствии сербский король Милан Обренович полностью перешел на австрофильские рельсы и на десятилетие связал судьбу своей страны и династии с Веной (Шемякин А.Л.). В освобожденной русскими войсками Болгарии к концу XIX века вся болгарская интеллигенция, буржуазия и чиновничество в своей массе стала ориентироваться на Запад (главным образом на Германию и Австро-Венгрию), в то время как крестьянство хранило верность России, и ее «братушкам».
Однако проблема геополитического самоопределения балканских народов заключалась не столько во внешнеполитическом курсе, сколько в насущной для них задаче модернизации своих нищих и патриархальных экономик. Они должны были на деле доказать не только свою состоятельность и жизнеспособность, но и стать современными государствами, которых могут впустить в европейский «цивилизованный клуб». И в этом отношении Россия для балканских правящих элит являлась слабым примером, по сравнению с той же Австро-Венгрией и уж тем более с Германией, Англией, Францией. Не случайно элиты балканских государств (Румынии, Болгарии, Греции и частично Сербии) были ориентированы на Западную Европу, но зато низы и духовенство на близкую им по духу культуры – Россию.
Модернизация на основе практического опыта ряда «продвинутых» европейских государств, создавших своего рода идеал западноевропейской цивилизации, позволял балканским государствам испытать уже на своем опыте некоторые «их» приемы и «ходы» для достижения своего успеха. Отличительной чертой развернувшихся в последней трети XIX в. модернизационных процессов на Балканах, по мнению некоторых исследователей, проходил под лозунгом «Войти в Европу!» (Гришина Р.П.).
Другой вопрос, что в веках застывшая и закостеневшая Традиция, не отпускала из своих оков пытающихся модернизировать свои патриархальные общества элиты. Принятая на вооружение догоняющая модель модернизации в этих странах не в силах была в несколько десятилетий перемолоть груз консервативных традиций общества. И ахиллесовой пятой в этом являлось сознание народов Балкан, во многом сохранивших свою патриархальную первозданность.
Как справедливо считают исследователи, изменить традиционное сознание общества и воспитать динамичную, самостоятельную и индивидуальную личность для новой эпохи Модерна, оказывается намного сложнее, чем провести болезненные реформы. (Пантин В.И.) Ведь социальная динамика не возникает вдруг. Это видно даже из истории западноевропейских обществ. (См. мою статью О проблемах капиталистического модерна в европейских странах «второго эшелона» в XIX веке.
По словам И. Яковенко динамика рождается там, когда распадается целостный комплекс дорационального магического переживания. Смена форм социальности – переход от средневековой теократии к правовой демократии – всего лишь одна из форм рационализации мира социальных отношений.
Но именно рационализации и не хватало в балканском обществе, будь то сербском, румынском, или болгарском. Здесь в условиях господства натурального и мелкотоварного сельского хозяйства сохранялась стойкая культура неприятия всего нового, «городского», светского и образованного.
Господствовали эгалитаристские формы сознания характерные для крестьянской общины. И это неудивительно, если посмотреть на социальную структуру этих обществ, преимущественно крестьянского типа. Так в Сербии в начале XX века доля крестьянства составляла — 87%; в Румынии – 81,2 %; в Болгарии до 80%; и только в Греции крестьян было около 50% населения (Шемякин А.Л; И. Болован; Бирман М.А.). Но крестьянство все равно было большинством в греческой монархии.
Деревенская культура всегда патриархальна, традиционна и она всегда отвергает мобильность человека, критичность и рациональность его поступков. Изменить эту культуру можно лишь проведением болезненных и длительных по времени структурных реформ, как в политической сфере, так и в экономике, образовании и т.д. Именно таким путем шел европейский Запад.
Но это осознание к балканской элите и государственным деятелям пришло не сразу. Им казалось, что нужно точно скопировать и перенести на свою почву западные политические и правовые институты (конституцию, парламент, партии и т.д.) и успех не заставит себя долго ждать. Но все вышло иначе. Главное препятствие заключалось в том, что перемены желала тончайшая прослойка господствующего класса, желавшая быть «европейцами», в то время как широкие массы населения порой враждебно относились ко всем европеизированным инновациям, не понимая их сути, являясь при этом сторонниками привычного самобытного традиционного уклада жизни.
Именно устойчивое и по форме скрытое (латентное) сопротивление масс преобразованиям «сверху» приводило к постоянным «откатам», «отливам» и даже возвращениям к исходному рубежу. Нетрудно заметить, что подобное положение вещей наблюдалось и в России и во всех незападных странах подвергавшихся модернизации в ответ на вызов Запада.
На что следует обратить внимание в анализе модернизирующихся в последней трети XIX века балканских обществ? В политической сфере: несмотря на принятые в этих стран либерально-демократические конституции с обязательным разделением властей и с политическими и гражданскими свободами в реальности сохранялись и доминировали авторитарные недемократические структуры, подменявшие собой демократический фасад, механически перенесенный на балканскую почву (Улунян А.А.). Военно-бюрократические элиты и правительства этих стран к тому же подверженные международному давлению великих держав, с трудом воспринимали идеи, исходящие от демократических кругов Запада (Бьянкини С.).
Реальная власть в этих странах принадлежала монархам. Короли являлись верховными главнокомандующими, могли объявить войну, заключить мир, принимали законы, даже могли досрочно распустить действующие парламенты и приостановить действие введенных конституций. Многие из них были крупнейшими собственниками. А такие как, как например король Греции не брезговали заниматься бизнесом. Монарх там являлся фактически крупнейшим Капиталистом в стране. Ему принадлежали крупные латифундии, и он даже играл на бирже (Соколовская О.В.).
Выстроенные под западную «копирку» конституционные системы с парламентаризмом и многопартийностью намного опережали те общественно-экономические условия, в которых жило и существовало общества балканских греков, румын, сербов, болгар и т.д. Но это не означает абсолютную бесполезность конституций и парламентов для этих стран. Эти прогрессивные конституционные системы были как бы конституциями «на вырост». Поскольку традиционным и аграрным обществам Балкан требовалось длительное время, чтобы научиться жить по нормам правового государства, а не по нормам традиционной сельской общины, религиозным предписаниям и ситуативным указам монархов.
Пока же наблюдалось как раз обратное. Вот что творилось на заседаниях болгарского парламента в конце XIX века по воспоминаниям историка-слависта К. Иречека: «Трудно представить более жалкую карикатуру на модерный европейский парламентаризм, в [Народном] Собрании в Софии гораздо меньше интеллигентов. И среди множества полуинтеллигентной публики насчитывалось всего 12 человек, которые могли бы высказать мнение по какому – либо законопроекту, требующему знания и здравомыслия. Остальные были крестьянами, говорившими на заседаниях бессмыслицу (как воевода Цеко) или просто спавшими» (Гришина Р.П.).
В Румынии еще в 1866 году вступила в силу конституция, написанная в соответствии с самыми передовыми европейскими образцами, в которой было прописано разделение трех властей, министерская ответственность перед парламентом, неприкосновенность личности и собственности, свобода слова, печати, собраний, совести и т.д. Но что было в действительности?
Видный румынский социолог Е. Ловинеску указывал, что в реальной жизни румыны имели мало соприкосновения с конституцией, но зато ежедневно общались с властями предержащими». К тому же из-за высокого имущественного ценза, по словам А. Иордане, «конституция исключала из политической жизни крестьянское большинство, составлявшее 4/5 населения страны, прозябавшее в условиях полицейского и административного произвола». Подавляющее большинство крестьян продолжал автор, жили не по конституции, а по обычаю. Закон запрещал пытки и рукоприкладство. «Однако его нарушали на каждом шагу, побоями занимались все кому не лень, — полицейские, сельские жандармы, мэры, субпрефекты, судебные приставы» (Цит. по Виноградову В.Н). Красноречивое свидетельство.
Не лучшим образом выглядела экономика стран балканского региона. Так в Румынии на рубеже XIX –XX вв., промышленность давала лишь 14 % национального дохода, а экспорт состоял из зерна (3/4 стоимости), скота, леса и нефти (Мадиевский С.А.). Еще более патриархальными и неразвитыми были экономики Болгарии и Сербии. Господство натурального хозяйства в экономиках этих стран препятствовало развитию капиталистического рынка.
Например, в Сербии, в 1910-1912 гг., крестьяне тратили наличные деньги только «…на керосин, сахар и уплату налогов. Все остальное производилось его собственными силами» (Шемякин А.Л.). Про Сербию тогда вообще говорили как о «мужицком царстве», где даже короли занимались земледелием (разумеется, в свое удовольствие) и не чурались беседовать со своими крестьянами (Шемякин А.Л.). Такая патриархальная пастораль. Лишь в Греции структура экономики была более диверсифицированной, исходя из ее развитой морской торговли и связанного с ней судоходства.
Но как справедливо указывает итальянец А. Грациози: «На Балканах элита должна была считаться с сильнейшей (отчасти за исключением Греции) – отсталостью экономики, остававшейся монокультурной: в Сербии доминировали животноводство и разведение сливы, в Болгарии — табака, в Румынии – возделывание зерновых. Даже в наиболее развитой Греции изюм составлял больше половины экспорта». Однако уже в конце 90-х гг. XIX века после проигранной войны с Турцией, в экономике Греции наступил тяжелейший кризис. Страна объявила о своем банкротстве, и ее финансовая сфера фактически перешла под контроль западных держав (Соколовская О.В.).
Из всех перечисленных государств Черногорию следует признать наименее состоявшимся государством. Вот что мы читаем из документа. «Полный произвол царил и в финансовой сфере. Вплоть до начала XX века государственный бюджет не составлялся. Князь и члены его семьи бесконтрольно тратили деньги на личные нужды. Финансовый беспорядок усиливался еще и тем, что не существовало единого учета всех сумм, поступавших в казну» (Цит. по Писарев Ю.А., Хитрова Н.И.). Напомним, что это происходило в XX веке, в государстве расположенном на европейском полуострове.
Таким образом, капитализму на Балканах противостояло многое. Это господство докапиталистических укладов; маленький процент горожан (но даже горожане, как например, в Сербии, мало чем отличались от селян. «Из трех горожан двое живут земледелием и скотоводством»(Шемякин А.Л.); слабомодернизированная общественная структура; неграмотность населения; слабость местной национальной буржуазии; патриархальное и эгалитаристское сознание населения и многое другое. Помещики, как классические земельные собственники, так и владельцы промышленных и торговых предприятий, а не буржуазия занимали ведущие места в элитах этих стран.
Но даже и в этих условиях буржуазные отношения пробивали себе дорогу. Ростки буржуазных отношений, где более успешно (Греция и Румыния), где менее (Сербия, Болгария и особенно Черногория) но пробивали себе дорогу. Большую роль в буржуазных преобразованиях играло само государство и иностранный (западный капитал), особенно в Греции и Румынии.
В той же Румынии иностранный капитал занимал просто господствующее положение по отношению к румынскому, а его доля в нефтяном промысле и вовсе достигала 95 % (История Румынии…Болован И.). Но иностранный капитал стимулировал приток инвестиций и рост национальной промышленности.
В капиталистическом отношении позиции Румынии и особенно Греции выглядели более выигрышно, чем позиции всех других «независимых» государств Балканского полуострова. Тем не менее, представляется довольно спорным утверждение румынских историков о том, что к «…1914 году начатый почти сто лет назад процесс приобщения к современной европейской цивилизации достиг высоких темпов развития и охватил все политические и социально-экономические стороны. Румыния постепенно стала европейской страной, связанной через все «каналы» с цивилизованным миром» (История Румынии…).
Можно конечно спорить в каких долях проявлялась пресловутая румынская «европейскость» и «буржуазность» перед Первой мировой войной. Но одно, несомненно, для западноевропейцев страны балканского полуострова являлись глубокой периферией, своеобразным «европейским Востоком».
К тому же, сам политический и экономический суверенитет новообразованных балканских государств был под большим вопросом, а фактически эти государства находились под чужим политическим и экономическим протекторатом. Сербия и Черногория — под российским; Болгария – под германским и австро-венгерским; Греция – под британским; Румыния – австро-венгерским.
Впрочем, слабые экономики и патронирование великих держав не мешали элитам балканских государств грезить о собственном великодержавии. Преодоление вековой отсталости правительства этих стран, помимо политических и экономических преобразований, пытались дополнить путем завоеваний и выхода на широкую геополитическую арену (Бьянкини С.).
Ситуацию усугубляло то обстоятельство, что этнические границы на Балканах не совпадали с политическими образованными после раздела Османской империи. В результате чего на Балканах наблюдалась этническая чересполосица, а многочисленные этнические группы сербов, болгар, греков, румын проживали за пределами своих национальных государств. Политические элиты этих государств использовали националистические устремления своих народов для разжигания милитаризма и национал-шовинизма, готовясь к войнам с соседями за «свои территории».
Наиболее военизированным государством считалась Сербия, чей военный бюджет к 1903 г. увеличился до 22,6 % (Данченко С.И., Писарев Е.Ю.). А к первой и второй балканским войнам (1912-1913 гг.) достиг одной трети всех государственных расходов. В Болгарии, где с 1907 г. все чаще высказывались за присоединение Македонии к Болгарии, была резко увеличена численность армии, а на ее нужды стало отводиться более 30 % бюджета страны (Гришина Р.П.).
В Румынии идеи строительства Великой Румынии и включения в ее состав Бессарабии и Буковины подталкивали румынские правящие круги к военной модернизации, а впоследствии вступить в войны с соседями. Впрочем «мечты» Бухареста о присоединении к Румынии Бессарабии (находившейся тогда в составе Российской империи), в самой России отмечали как чисто умозрительные, исходящие от «слабого государства, контролируемого хищнической бюрократией» (Кушко Александр, Таки Виктор.).
В Греции, не смотря на полученное жестокое поражение от Турции в 1897 г., и появления там типичной для балканских стран идеи Великой Греции, уж вовсе выглядели экстравагантно идеи о воссоздании Византийской империи-«Мегали идеа». Собственно с этой мегаидеей Греция вступила в Первую мировую войну с целью завоевать все территории, с этническими греками включая и в Малой Азии (панэллинизм) (Соколовская О.В.).
Собственно подобные великодержавные и шовинистические настроения и идеи и превратили регион в пороховой погреб Европы, который «рванул» сначала в Первой, а затем и Второй балканских войнах и наконец, «подорвал» всю Европу и мир в мировой войне 1914-1918 гг.
Итак, на вопрос произошла буржуазная модернизация на Балканах к началу Первой мировой войны? Следует ответить отрицательно. Сделаны были лишь самые первые и робкие шаги. Греки, румыны, а также сербы и болгары повернулись к Европе, но «вошли в нее» лишь тончайший слой общества – правящий класс и прозападная элита. Причем и то не совсем. Не воспитав в себе чувство рационального и правового сознания.
Модернизация проходила здесь очень поверхностно, с западноевропейской лакировкой балканской, но в базовых чертах незападноевропейской цивилизации, с мощными и сохранившимися укладами докапиталистического развития и доминирующим домодерным уровнем сознания населения. В итоге Балканы продолжали оставаться региональным захолустьем Европы, лишь имитирующими западный Модерн, но без его развития.
Автор: Вячеслва Бакланов. Дата: 2014-12-06 Просмотров: 6547
Можно также почитать из рубрики:
Информация по запросу не может быть извлечена в таблице нет записей.
Источник
